Каждое утро я выхожу на кухню, чтобы посмотреть, нет ли чего в холодильнике. И убедившись, что ничего там нет, возвращаюсь в спальню.
(подумаешь)
Жизнь можно жить. Несмотря на то, что она почти совсем не такая, как мне, например, хотелось бы. В конце концов, кто сказал, что она не могла бы быть другой? Я часто об этом думаю.
(нет, не часто)
Вам ведь знакомо это ощущение: когда не спишь, но и не бодрствуешь? Когда ты как бы между небытием и бытием? В этом «межпространстве» все другое, от времени до желаний, и в нем можно находиться довольно долго, потому что «долго» там особенное, оно лишено беспокойств повседневности.
(обломовщина)
Вопрос в том, из какого мира мы смотрим на эти миры, какова наша обычная реальность. Ну, допустим, я велогонщик и на все смотрю из велокостюма, понимаете? Или я мать — и во сне я мать, и в полусне я мать, и оргазм у меня как у матери, и в гостях я мать, и на пляже, и на работе, и за рулем…
(я не мать)
Когда я вижу, что люди за столом всерьез говорят о делах, я понимаю, какой мир они предпочитают. Или о семье, или о здоровье. Но иногда я вижу, что они отчаянно пытаются натянуть на себя хоть какой-то человеческий мир — и не могут.
(ткань бесконечности)
Когда ты моложе, у тебя есть энергия на поддержание работоспособности системы, которая связывает реальности и убеждает тебя, что всё нормально, точнее что ты нормален, а остальные, кажется, так себе. А когда ты старше, на это связывание не хватает сил, и оно кажется глупым, кроме того. Сидишь себе, жрешь и ни о чем другом не хочется думать. А потом спать — другая реальность.
“Новые значения” не отпускают.